Ученик ученика - Страница 57

Мы с Миланой так и не заснули в ту ночь. Я обещал, что вернусь, как только получу проклятую полоску стали, которая называется шпагой. И я обязательно ее получу. И все у нас будет хорошо.

Сейчас мне необходимо забыть обо всем, что будет мешать моему плану. Нужно загнать все чувства в дальние уголки души. Расслабляют они, делают мягким и добрым. Мне же нужно быть твердым как кремень. И окончательно решить для себя: или добьюсь, или сдохну. Только так. Вот только стоило ли отправлять меня черт знает куда для того, чтобы я сделал то, что и дома мог успешно сделать. Я ведь как только увидел Милану, так сразу и понял – все, пропал. Но хватит о чувствах. Я – кремень.

Хийом, старший торгового каравана, к которому я примкнул, не производил особого впечатления. Внешность невыразительная, небольшого роста и такой худой, как будто на солнце очень долго вялили. Но стоило заглянуть ему в глаза, и становилось понятным, почему все слушаются его с полувзгляда, полуслова и полужеста.

Договорились мы с ним примерно так же, как и с Пронтием. Еду вместе с ними, они меня кормят из общего котла, никаких ночных дежурств и всего остального-прочего. Только дешевле вышло, до столицы осталось всего несколько дней пути. И питаться одному. Одному.

Стоп. Уже забыл о своем обещании? Вспомнил? И правильно сделал. Главное, в корне загасить.

Обоз состоял из двенадцати телег, груженных бочками с вином. У хозяина каравана свое дело в столице, напрямую связанное с грузом, он вино продает. И тот напиток, который ему везут на этих телегах, – с собственных виноградников.

Не сомневаюсь, что дело у него поставлено на широкую ногу, поскольку караван этот постоянно курсирует по маршруту: столица – виноградники – столица.

Нет, до самой столицы я с ними не поеду. Хоть и идет караван резвее по сравнению с предыдущим обозом, но в одиночку все равно быстрее получится. Денька три-четыре с ними, а дальше выхожу на финишную прямую и иду в отрыв.

Чтобы перед самым Дрондером на разбойников нарваться, нужно обладать особой удачей. Об этом и еще о многих других вещах мне рассказал Хийом. Нормальным оказался мужиком. Жизнь повидать успел, ему было о чем поведать. Я больше кивал да поддакивал. Послужить Хийом успел от души, но и без этого в его жизни произошло достаточно много событий.

От него я и узнал, кто такие «дикие» – оказывается, так бойцов Дикого эскадрона называют. И все сразу стало понятно, это я о Годиме.

Конечно, Хийом и сам знал о «диких» не слишком много, больше по слухам. Но и из его отрывистых рассказов картина складывалась впечатляющая.

Бывают талантливые музыканты, художники, математики… В эскадрон брали талантливых бойцов, но не уже состоявшихся, а тех, кого обнаружили в результате серьезного поиска и тщательного отбора и которые могут выдержать несколько лет предстоящего жесточайшего тренинга.

Из этих парней начинали готовить все тех же бойцов. Курировал «диких» сам император Конрад III, при упоминании его имени Хийом понизил голос. Да уж, если и Хийом это делает, значит, с императрицей точно не вариант, можно даже не рассматривать. Это у меня шутки такие, от безысходности.

«Дикие» не выделялись ни мундирами, ни знаками отличия, ни еще чем-либо. Сегодня они выглядят как егеря, завтра – как тяжелые кирасиры, а через день вообще как абордажная команда. Особой статью, кстати, они похвастать не могли. Главными для них были боевые умения, а не внешняя красота.

Статью выделялась императорская гвардия. Вот в нее точно гигантов подбирали. Как сказал Хийом, если он мне на плечи усядется, то сможет посмотреть любому из гвардейцев в глаза. Преувеличение, конечно, но, на мой взгляд, очень образно. Выходит, что и с этой стороны к императрице не подступиться. При моих-то ста восьмидесяти с небольшим. И я не о килограммах.

Настроение мое и без того было не очень хорошим, а здесь еще и дожди начались. Днем еще было терпимо. Но вот ночью… После заката небеса разверзались тоннами воды. Хорошо хоть ночевали мы на постоялых дворах.

Лежа на жестких нарах очередного постоялого двора и слушая шум дождя за окном, я думал о Милане, о нашей единственной с ней ночи и корил себя за то, что не смог остаться хотя бы на один день. Наверное, я все же смог бы задержаться в замке еще немного. Но был в нашем разговоре с герцогом один момент.

– …И отправляетесь вы… – замолчал он, вопросительно посмотрев на меня.

– …завтра с утра, – закончил я за него фразу. И его сиятельство кивнул. Перед этим он долго разговаривал с Миланой и, вероятно, сделал для себя кое-какие выводы.

В наших отношениях была и еще одна сложность. Милана рассказала, что у герцога нет прямых наследников, а титул передавать все же придется. Никто не вечен, и сам герцог, несомненно, в числе всех остальных. Самой близкой его родственницей является Милана. Будь она не девицей, то и проблемы с наследованием не возникло бы. А сейчас решение необходимо будет принимать императору.

Есть у герцога и дальние родственники, десятая вода на киселе, которые спят и видят себя с герцогской короной на голове. И для них будет отличным козырем связь Миланы с простолюдином. Сам герцог желает другого, чтобы корона была у девочки, повзрослевшей у него на глазах. Помирать он пока не собирается, и все же…

Милана успела поведать мне и о людях, в собственном доме державших ее как в плену. У них задача была другая: выдать замуж за человека, при воспоминании о котором у девушки лицо становилось таким, как будто внезапно ее посетила острая зубная боль.

А вот то, что я не вписываюсь ни в один из сценариев, понятно даже мне, бесконечно далекому от всяких интриг. Понятно и то, что висящая на боку шпага не сделает меня равноправным участником взрослых игр… Но без нее я вообще не смогу в них участвовать.