Ученик ученика - Страница 133

К оглавлению

133

Самолет, конечно, штука сложная, но и индусы не дикари, в отличие от местной публики. Уметь пользоваться – совсем не значит уметь производить.

Может быть, все дело было в менталитете. Специалисты, работающие там, жаловались, что не могут индусы делать то, что для моих соотечественников совсем привычно. Освоят они одну операцию, и все, чуть изменилось что-то – в ужас приходят. Ведь на нашем производстве и смекалка, и инициатива нужна. Построили бы там что-нибудь другое – глядишь, и вышло бы все отлично.

Или другой пример, один знакомый рассказывал. Произошло это еще в те времена, когда только-только железный занавес открылся, и хлынули в страну доселе невиданные товары. В общем, попросили его однажды перевести инструкцию к микроволновой печи. Казалось бы, чего тут сложного, адаптированный английский, чуть ли не пиджин. Только в глаза он ее никогда не видел, микроволновку эту, и пользоваться не приходилось.

Читать-то о ней читал, в толстом околонаучном журнале, человек образованный. И даже принцип действия представлял. Только вот те места в инструкции, где говорилось о том, что яйцо или помидор сначала проткнуть нужно, перед тем как в печь отправлять, ставили его в тупик. Не мог он понять, для чего это делать. Отказался, словом. Давно это было, и, наверное, пример не самый удачный, но попробуй объясни человеку то, о чем он даже представления не имеет.

Так что со сложными технологиями торопиться не будем. Не до аэропланов, со штамповки ширпотреба начну. Наверное.

Есть и еще очень и очень привлекательные варианты, только, для того чтобы их реализовать, необходимо сначала утвердиться здесь. Иначе может произойти так, что приберут к рукам все мое дело. Потому что желающих, нисколько в этом не сомневаюсь, найдется предостаточно. А я сейчас кто? Да почти никто, и звать меня почти никак.

Слишком уж оно будет громкое, это дело, на всю Империю. И затрат особых не потребует. Только сейчас я об этом стараюсь даже не думать лишний раз, чтобы не сглазить.

Глава 23
Fieri praestat, guam nasci

Что-то у меня в этом мире большая часть времени в дороге проходит. Как в Дертоген попал, так и не прекращаются мои путешествия. Видимо, услышал кто-то наверху о давнишних моих мечтах и обеспечил приключениями в полной мере. Да и где же их еще искать, как не в дороге? При желании-то, конечно, можно найти приключения, прогулявшись пару раз вокруг своего дома или посетив ближайший пивной ларек, но это уже особый случай.

Вообще-то мне здесь нравится почти все. И климат, и люди, и экология. Особенно теперь, когда я барон с отличной шпагой на прекрасном коне. Вот только неприятностей бы чуть поменьше, ведь сыплются они как из рога изобилия. Не успеешь с одной разобраться, как уже следующая радостно потирает ладошки в предвкушении встречи.

По мере приближения к Дрондеру движение на тракте становилось более оживленным, чаще стали попадаться постоялые дворы. Тот, где мы остановились, выглядел как-то особенно уютно и был расположен в живописнейшем месте на берегу небольшого озера, сплошь заросшего кувшинками. На дальнем от дороги береге возвышалась скала с росшим на самой вершине одиноким деревом. И дубрава, густая дубрава по обеим сторонам тракта. Красиво.

Двор почему-то назывался «Грех и раскаяние», и мы провели в нем чуть ли не сутки, заселившись задолго до заката и отправившись в дорогу лишь на следующий день после обеда, позволив себе продолжительный отдых. Без этого никак, лошади – не машины и имеют обыкновение уставать.

Я расплачивался с хозяином за отличный обед, который мы только что отведали, когда на улице послышался шум. Сначала я не обратил на него внимания, в подобных местах это обычное дело. Тем более что голос, звучавший чуть ли не на визгливой ноте, явно принадлежал дворянину. А эта публика вечно чем-то недовольна. Такое вот у меня сложилось мнение из моего опыта общения с ними. Что характерно, чем ниже дворянин по статусу, тем он скандальнее, видимо, пытается таким поведением компенсировать свое ничтожество. Да и что их в большинстве случаев отличает от обычных крестьян? Если только принадлежность к дворянскому сословию да непомерная гордыня, напрямую связанная с этим. Особенно это относится к провинциальным дворянам. Сейчас я выйду и обязательно увижу одного из них, грубого невежественного человека с непомерным самомнением и гнутой ржавой шпагой на боку.

Нет, конечно, далеко не все такие. Всегда эти люди были на острие культуры, благородства и примеров служения отечеству. Помню, меня поразило, когда я прочитал о родном брате императора Александра I, великом князе Константине Павловиче, том самом, что прошел вместе с простыми солдатами армии Суворова всю Италийскую кампанию и выдержал переход через Альпы.

Как оказалось, в своих предположениях я не ошибся, вот только картина, увиденная мной, совсем мне не понравилась. Перед визжащим провинциалом, возвышаясь на целую голову, стоял Тибор, и по щеке его сбегала тонкая струйка крови от пощечины, нанесенной ему перчаткой чрезвычайно разгневанного дворянчика. Представитель местной знати продолжал орать на Тибора, называя его хамлом, быдлом и еще рядом подобных столь же нелестных слов, которым я даже не мог подобрать перевода.

Так, если взять его за шиворот и раскачать, то легко можно отправить под ноги к еще трем господам, прислушивающимся к разговору. Здесь главное поймать момент, когда все его усилия будут направлены на восстановление равновесия и он отклонится в противоположную сторону. Тогда полетит он как миленький, подняв при падении клубы пыли.

133